Глаголы означать и значить являются прозводными от имени существительного знак. А само это имя существительное было образовано от глагольной основы с помощью суффикса -к (ср. старославянск. зрак, призрак, образованные от корня зор-; ср. звук из звон-к и т. п.). Слово знак в старославянском языке имело значение не только приметы, признака — `то, по чему знают, узнают; но употреблялось и для обозначения лица в смысле: `знакомый, знакомец' (см. Востоков, Сл. ц.-сл. яз., 1, с. 141). Древнерусскому языку это личное значение было чуждо.

Не подлежит сомнению, что в русском литературном языке до началаXVIII в. преобладало употребление слова знамя (ср. знамение) для выражения тех значений, которые отчасти передаются теперь словом знак. У Шишкова в «Рассуждении о старом и новом слоге»: «Слова не иное что суть, как общенародные мыслей наших знаки, под которыми каждый народ принял или условился разуметь видимые им телесными или умственными очами вещи» (Шишков, Рассужд. о ст. и нов. слоге, 1813, с. 299).

Производный глагол значить выражал значения: `отмечать знаком, приметой' и `иметь знак' (ср. в старославянском зрачити— `иметь зрак, обращенный куда-либо'). Шишков в числе фразовых выражений Карамзинского стиля приводил такой пример: «Вместо: жалкая старушка, у которой на лице написаны были уныние и горесть: трогательной предмет сострадания, которого уныло-задумчивая физиономия означала гипохондрию» (там же, с. 57—58). В соответствии с этим глагол означить выражал значение: `наметить, положить знак', `сделать явственным, отличить'. Это значение и указывается, как основное, для него не только в словарях Академии Российской (см. сл. АР 1822, 4, с. 250), но и в словаре 1847 г. (см. сл. 1847, 3, с. 55). Оно имело особенно широкое применение в деловом языке и специальных диалектах. Например, в «Словаре Академии Российской»: «Означить что, чертою мелом, углем. Означь сию линию желтою краскою». По-видимому, до 60—70-х годов XIX в. употребление глагола означить — означать в этом значении было живым и общераспространенным. Например, у Тургенева в «Письме из Петербурга» (Моск. Ведомости, 1852 г., марта 13, № 32, с. 328—329) о смерти Гоголя: «...человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы».

Заметка ранее не публиковалась. Здесь печатается по рукописи, сохранившейся на 4-х разрозненных непронумерованных листках, относящихся предположительно к концу 30-х — началу 40-х годов. — В.   П.