|
Зев, зевать, зиять. Очень
остро и тонко применяется Пушкиным «Шишковский» принцип
включения в русские лексемы церковнославянских значений.
Обычно этот процесс также предполагает общность живых
этимологических связей и отношений между русизмами и
церковнославянизмами. Но здесь церковнославянская семантика
вливается в русскую лексику. Например, просторечный глагол
зевать находится в живом взаимодействии с
церковно-книжным словом зев. Ср. употребление слова
зев у Ломоносова:
Там мрак божественному гневу
Подвергнул грады и полки
На жертву алчной смерти
зеву
(Ода на прибытие Елизаветы
Петровны).
У Державина:
Бездны разверзают
зевы.
Бог преступников казнит
(Целен. Саула,
223).
У Жуковского:
И смерть отвсюду им: открыт
Пред ними зев пучины
жадной...
(Уллин и его дочь).
Но ср. у Пушкина в «Осени» (1833)
сближение слов зев и зеванье:
На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без
гнева,
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не
слышит зева.
Поэтому Пушкин семантически сливает глагол
зевать с
церковнославянским зиять.
В «Фаусте»:
И всяк зевает да
живет,
И всех вас гроб, зевая,
ждет.
Зевай и ты.
В стихотворении «Когда за городом, задумчив, я брожу»:
Могилы склизкие, которы также тут,
Зеваючи жильцов к себе на
утро ждут.
Ср. у епископа Порфирия в «Книге бытия моего»: «Может быть, он
просто зевал на нас, как
зевает гроб, ожидая своего жильца» (ср. сл.
Грота—Шахматова, 2, с. 2947).
Ср. также совмещение церковно-славянских и русских
значений в слове
обольстительный:
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных
сетей...
(Евгений Онегин, 4,
7)
и др.
(Виноградов. Язык Пушкина,
с. 183—184).
| 
