|
ЗЕМЛЯНОЕ ЯБЛОКО. Замена одного
названия другим вызывается разными социальными причинами: влиянием других
языков, несущим новое имя, модой, распространением научной терминологии,
изменением функций самого предмета, расширением знаний о нем, большей
экспрессивностью нового имени и т. п. Например, название земляное
яблоко (pomme de terre), под которым был известен у нас среди
дворянства картофель в XVIII в., окончательно отмирает в русском
литературном языке к началу XIX в. Характерна такая сцена,
воспроизведенная в мемуарах одного помещика между старой дворянкой
Екатерининских времен и ее крепостным портным, братом камердинера: «Яков
Алексеевич, портной по ремеслу, был в постоянной оппозиции к
генерал-аншефше. Низенький ростом, коренастый и здоровый, бойкий, живой и
веселый, он еще резче высказывал последние свойства свои, когда, бывало,
выпьет. Насколько старался угодить генеральше Захар Алексеевич, настолько
брат его старался раздразнить ее. ”Отчего ты так долго не подаешь
земляные яблоки“, — спрашивает с неудовольствием бабушка у
Якова Алексеевича. ”Это картофель, а не земляные яблоки“, —
отвечает тот, отворачиваясь от старухи. Подобные выходки сердили Варвару
Егоровну и Яков Алексеевич нередко попадал в ”стул“ — так называлась
домашнего изобретения пытка, практиковавшаяся в старину у некоторых
помещиков: провинившегося приковывали цепью к толстой деревянной колоде,
так что он лишался возможности ходить, или же должен был тащить ее за
собою, что конечно было неудобно» (А. К. Кое-что из прошлого // Русск.
архив, 1879, № 6, с. 226).
Легко найти некоторые общие закономерности аналогического переноса
слов-названий. Например, слова, служившие для об
означения травы, зелени,
часто специализируются в качестве общих названий для «яда»:
отрава, зелье (ср. приворотное зелье, отворотное
зелье), а затем соответствующие выражения легко становятся средствами
характеристики вредных, ядовитых людей (ср. в «Горе от ума» слова
Фамусова: «Зелье — баловница»).
Понятия
пустынный, пустой сочетаются с
понятиями напрасный, ничтожный. Поэтому легок переход
обозначения пустынного к обозначению ничтожного,
бессодержательного (ср. немецк. öde, греч. κενός, латинск.
cassus, vacuus, inanis, русск. пустой,
попусту). Уже в «Цветнике» (1808, ч. 2, с. 265 — 266) отмечалось
употребление слова исчезновение вместо истребление.
Понятно, что истребление признается
нелитературным.
Публикуется впервые по рукописи,
сохранившейся в архиве на 4 листках небольшого формата. — Е.
К.
|
