Слово салопница в современном русском языке воспринимается как архаическое, устарелое. Ведь и слово салоп, от которого произведено слово салопница, у нас тоже почти не употребительно. Но в русском литературном языке XIX и начала XX в. слово салопница заключало в себе характеристическую квалификацию целой категории женщин: салопница — это `мелкая мещанка, вульгарная, склонная к сплетням'. А раньше, в 20—30-х годах XIX в., салопницами назывались мещанки, ходящие в изношенном салопе и просящие на бедность. В словаре 1847 г. слово салопница объясняется так: «I) Делающая салопы. 2) Обл. Женщина, ходящая в изношенном салопе и просящая милостыни» (cл. 1867—1868, 4, с. 182).

Слово салопница распространилось в русском литературном языке в 30—40-х годах XIX в. Оно было пущено в широкий литературный оборот Ф. В. Булгариным. Об этом свидетельствует Д. В. Григорович в своих «Воспоминаниях»: «Около этого времени в иностранных книжных магазинах стали во множестве появляться небольшие книжки под общим названием Физиологии; каждая книжка заключала описание какого-нибудь типа парижской жизни. Родоначальником такого рода описаний служило известное парижское издание: Французы, описанные сами собою. У нас тотчас же явились подражатели. Булгарин начал издавать точно такие же книжечки, дав им название Комары; в каждой из них помещался очерк типа петербургской жизни; один из них — Салопница — был удачнее других. Булгарин гордился тем, что внес в русский лексикон новый термин; термин ”салопница“, действительно, сохранился» (Григорович, Воспоминания, с. 126). Но, понятно, слово салопница не было изобретено Булгариным. В речи оно употреблялось и раньше.

Н. А. Некрасов воспользовался словом салопница в «Статейках в стихах» (1843), изображая русские иллюстрированные подражания «Нашим, описанным ими же самими»:

Различных тут по званию

Увидишь ты гуляк,

И целую компанию

Салопниц и бродяг.

Рисунки чудно слажены,

В них каждый штрих хорош,

Иные и раскрашены:

Ну, нехотя возьмешь!

У В. И. Даля в «Похождениях Виольдамура и его Аршета»: «О салопнице, которая выходит в дверь, потеряв, видно, всякую надежду на удовлетворение, вероятно, довольно скромных требований своих, говорить не станем» (Даль 1899, 10, с. 192).

Таким образом, слово салопница входит в широкий литературный обиход не ранее 30—40-х годов XIX в. со значением `попрошайка'. Такова, например, картина, изображающая группу «нищих салопниц» в «Художнике» Тимофеева («Опыт Т. м.ф.а.» [А. В. Тимофеева], ч. 2, СПб., 1837. с. 80—81): «Все, что есть отвратительного, низкого, скверного, было соединено в этой адской группе. Морщиноватая, изношенная кожа, натянутая на безобразные человеческие остовы, с ввалившимися глазами, облитыми желтым гноем; с клочками седых волос, торчащими из под черных лохмотьев, наброшенных на голову; и с костяными пальцами, выглядывающими сквозь прорехи изодранных салопов». У И. С. Тургенева в романе «Новь»: «Паклин повел приятелей к уединенной скамейке и усадил их на ней, предварительно согнав с нее двух салопниц. У П. Д. Боборыкина в романе «Перевал»: «Он терпеть не мог ждать конку и сидеть в карете, где всякие салопницы торчат, как кикиморы». У А. Осиповича (А. О. Новодворского) в рассказе «Тетушка» (1880): «На диване дремала какая-то ветхая старушка-салопница — а тетушка, в виде бездыханного трупа, лежала на кровати, прикрытая простыней» [Осипович А. (А. О. Новодворский). Собр. соч. СПб., 1897, с. 142].

Но, по-видимому, в последней трети XIX в. слово салопница — независимо от старого употребления — возникает вновь для обозначения мещанки дурного тона, а затем мещанки-сплетницы.

У Д. Н. Мамина-Сибиряка в романе «Ранние всходы» (1896) разговор пете рбургской генеральши с мужем о провинциальной родственнице: «Вы вводите в нашу семью каких-то салопниц...

— Не салопниц, а порядочных людей... Да...

Василий Васильевич вдруг разгорячился и наговорил жене дерзостей, чего еще никогда с ним не случалось. Он покраснел и сильно размахивал руками.

— По-вашему, Елена Федоровна, Маша — салопница, а по-моему — это хорошая девушка-труженица. Да, именно труженица... Я был бы счастлив, если бы у меня была такая дочь».

У М. Горького в письме Л. Андрееву (1911): «...Мережковский, эта дрессир ованная блоха, ныне возводимая в ”мыслители“, был прав, когда писал о тебе, что ты втискался в ”обезьяньи лапы“. Конечно, это подсказал ему какой-нибудь умный человек, злорадно подсказал, но — каково мне было читать его статью о тебе, статью, написанную тоном старой салопницы, которой позволили говорить откровенно и слушают со вниманием» (Десницкий В. М. Горький, Л., 1940, с. 161). Ср. в «Записках» Э. И. Стогова: «В приемные дни собирались нищие, салопницы, отставные солдаты. Бибиков всегда великодушно при публике приказывал: ”дайте помощь бедным“ и при этом отдавал мне ключ от стола с деньгами. Зная болезненную скупость Бибикова, я раздавал по 3 копейки и вообще соблюдал, чтобы не выйти из бюджета 2-х рублей» (Русск. старина, 1903, август, с. 388—389).

Заметка ранее не публиковалась. Сохранилась рукопись (4 недатированных листка) и более поздняя машинопись. Печатается по рукописи.

Упоминание о слове салопница в связи с характеристикой русской натуральной школы см. также в статье В. В. Виноградова «Школа сентиментального натурализма: Роман Достоевского и ”Бедные люди“ на фоне литературной эволюции 40-х годов» (Виноградов. Избр. тр.: Поэтика русск. лит-ры, с. 147). — И.  У.