|
Прелестный. Многозначность
словоупотребления из исключительного, каламбурно
художественного свойства становится внутренним органическим
признаком поэтического стиля. И особенно остро воспринимается
в языке Пушкина стилистический синтез таких значений слова,
которые уже готовы были разойтись как омонимы, как разные
слова. Например:
Мы алчем жизнь узнать
заране,
И узнаем ее в романе...
Прелестный опыт
упреждая,
Мы только счастию
вредим.
(Евгений Онегин 1, 9, черновая
рукопись).
(Ср. Пушкин, Евгений Онегин.
1937, т. 6, с. 226).
Здесь слово
прелестный сразу обозначает: и 1) очаровательный,
чудный, прекрасный, богатый наслаждениями, и 2)
обольстительный, связанный с обольщением, соблазнами.
(Ср., впрочем, в «Руслане и
Людмиле»:
Прости, мой северный
Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной
обличу.
И тут же:
Остался в счастливой глуши
С тобой, друг милый, друг
прелестный,
С тобою, свет моей
души!).
(Виноградов. Стиль Пушкина,
с. 107).
Прелестный
в XVIII в. распадается на два слова: 1) прелестный — `представляющий
собою грех, соблазн, обольщение'; 2) прелестный — `обольстительный, очаровательный'.
Тут омонимия преодолевается устранением старого церковно-книжного употребления.
(Виноградов
В. В. Проблемы морфематической структуры слова и явления
омонимии в славянских языках // Славянское языкознание: VI
Международный съезд славистов (Прага, август 1968 г.): Доклады
советской делегации. М., 1968. с. 91).
| 
