Насколько пестры и разнообразны могут быть каламбурно-этимологические домыслы о составе и образовании слов — при отсутствии конкретных данных об истории их значений — показывает семантическая судьба слова палаумный (полоумный?). Первые письменно-книжные примеры употребления этого слова обнаружены А. А. Шахматовым в русских памятниках XV в. — именно, во 2-ой редакции Софийской 1-ой летописи (списках Толстовском, Бальзеровском, Воронцовском и др.), составленной во всяком случае до 1462 г. Здесь при характеристике рязанцев («суровии человци и сврпы людие, высокоумни суще, възнесшеся мыслью и възгордшася величанием») к словам высокоумни суще вставлено выражение палаумные смерди (П. С. Р. Л., V, 232, примеч. а). Отсюда это выражение перешло и в позднейшие своды; например, в Воскресенской летописи читаем: палаумные людища (П. С. Р. Л., VIII, 18); в Никоновской: «помыслиша в высокоумии своемь палоумные [вариант — малоумные] и безумные людища, аки чюдища» (П. С. Р. Л., XI, 16). Нельзя не признать характерными написания с а: палаумные; «аканье вообще не проявляется ( по причене грамотности писцов) в названных памятниках», — замечает А. А. Шахматов.

История дальнейших употреблений и осмыслений слова палаумный в древнерусской литературе в деталях неизвестна. Сообщенные А. А. Шахматовым факты привели Ф. Е. Корша к гипотезе, что в слове палаумный или палоумный отражается греческое слово παλαβώμενος, подвергшееся своеобразной народной этимологии. Ход рассуждений Ф. Е. Корша таков. Слово палоумный, употребленное летописцем между 1448 и 1462 годами в качестве обозначения чего-то несовместимого с правом на высокоумие, на надменную самоуверенность и служившее для характеристики низкой степени ума, уже успело войти войти в литературный обиход книжника в половине XV в. Но едва ли оно могло появиться в русском языке задолго до этого и, во всяком случае, едва ли оно укрепилось русском языке раньше конца XIV в. Об этом свидетельствует свежесть его этимологического восприятия в XV в. Очевидно, в нем вторая часть осознавалась как умный, а первая семасиологически сближалась с причасно-прилагательным пал-, палый. Палоумный — это обозначение палого, низкого ума. Так как это слово по своему строю и по своей стилистической окраске — книжное, то Ф. Е. Корш предполагает, что палаумный → полоумный — плод народно-этимологического переосмысления заимствованного иноязычного слова. С конца XIV в. оживляются культурные сношения Руси с греками, усиливается интерес к их разговорному языку (ср. «Речь тонкословия языка греческого»). На этой культурно-исторической почве вырастает много грекорусизмов. С греческим влиянием Ф. Е. Корш связывает этимологию слова палаумный, В новогреческом языке есть прилагательное παλαβως `безумный, дурачливый'; отсюда глагол παλαβώνω `делаю дураком, свожу с ума', а от него причастие прошедшего времени страдательного залога παλαβώμενος. В русском языке XIV в. παλαβώμενος почти неизбежно должно было обратиться в пала-(в)-умен, род. пала-(в)-умна (как игумен, игумна). (Изв. имп. Акад. наук, 1907, 12, кн. 3, с. 765—766).

Этимология Ф. Е. Корша была отвергнута М. Р. Фасмером (Фасмер М. Греко-славянские этюды, 3 // Сб. ОРЯС, 1909, 86, 1), которому Ф. Е. Корш возразил, отстаивая совю точку зрения. Все же — при отсутствии других исторических фактов, иллюстрирующих употребление этого слова в XVI—XVII вв., — гипотеза Ф. Е. Корша повисла в воздухе. А. Преображенский в «Этимологическом словаре русского языка» склоняется к старому обяснению слова полоумный, с которым он каламбурно отождествляет палаумный из пол- и умный, хотя в этом случае скорее ожидалось бы полуумный (ср. полушелковый, полупьяный и т. п.). Высказвалась и та мысль, что в составе полоумный можно предполагать полый. По-видимому, так думал и И. Даль (ср. франц. un esprit creux).

Таким образом, для толкования первой составной части слова палаумный — палоумный привлекались основы пал-(палый), пол-(полый) и пол- в значении `половина' (ср. полтора, полденежки и т. п.). Но совершенно ясно, что древнерусское значение слова палаумный остается при этом неопределенным. Оно обычно истолковывается посредством подстановки на его место современного слова полоумный, или полуумный, употребление которого зарегистрировано в словарях русского языка лишь в XVIII в. С точки зрения историко-семантической это — разновидность каламбура. Ведь ни общее значение древнерусского очень выразительного и образного характеристического «клейма» — палаумный (палоумный), ни его экспрессивно-стилистическое и идейно-оценочное характеристическое выражение качества рязанцев не воспроизводятся на основе субъективного сближения с ним современного слова полоумный.

Полуумный впервые зарегистрировано в «Латино-немецко-русском лексиконе» Вейсмана, 1731 г. (с. 323); в форме полоумный оно отмечено в «Российском целлариусе» 1771 г., и снова в форме полуумный — в словаре Нордстета 1782 г.

Таким образом, в русском литературном языке XVIII—XIX вв. слово полоумный (полуумный) было активным. От него образовано отвлеченное существительное — полуумие, которое вошло в состав «Словаря Академии Российской» 1794 г. В языке Пушкина известна форма полуумный. Ее значения: «помешанный, слабоумный; сумасбродный, взбаламошный» — связаны с иной просторечно-разговорной экспрессией и новыми оттенками.

(Чтение древнерусского текста и историко-этимологические каламбуры // Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 281—282).