Среди имен прилагательных отместоименного происхождения резко выделяется по своему морфологическому облику слово никчёмный. С ним соотносительно отвлеченное имя существительное никчёмность. Слово никчёмный образовано с помощью суффикса -н-(ый) от просторечного выражения ни к чему.

В словаре Даля читаем: «никчемный — человек никуда не годный, ни к чему не полезный: никчемность, негодность» (1881, 2). В словаре Ушакова найдем эти слова с такими стилистическими пояснениями и литературными иллюстрациями: «Никчёмность, и, мн. нет, ж. (разг.). Отвлеч. сущ. к никчемный; незначительная ценность, негодность чего-н. Мы не хотели навязывать крестьянству чуждой ему мысли о никчемности уравнительного разделения земли. Ленин. Никчёмный и (реже) никчемный, ая, ое(разг.). Никуда не годный; излишний, бесполезный. Человек ты, извини за выражение, совсем никудышный, никчемный, но гордость в тебе чисто барская. М. Горький. Никчемное занятие» (Ушаков, 2, с. 578).

Есть основания предполагать, что слова никчёмный и никчёмность в русском литературном языке приобретают права гражданства лишь в самом конце XIX в., и особенно в начале XX в. Они в это время водворяются и распространяются в газетно-публицистическом стиле и в интеллигентской устной речи. К. Житомирский в своей книге «Молох XX века» считал изобретателем слова никчёмный М. Горького. Он писал: «Если М. Горький выдумывает или заимствует из малороссийского слово никчемный, то надо отнестись к этому слову с осторожностью»²³³. Действительно, слова никчемный и никчемность часто встречаются у Горького. Например, у М. Горького в рецензии на «Рассказы» М. Криницкого (1912): «Акцизные и гимназисты, учителя и просто люди, все они — по Криницкому — прячут свою никчёмность в туманах метафизики». «Впрочем, ему (автору. — В. В.), видимо, понятна горестная никчёмность этих людей и, кажется, он чувствует глубину их душевной пустоты».

Распространению и укреплению слова никчемный в русском языке благоприятствовало наличие в просторечии выражения ни к чему — в значении `попусту'. На это выражение, как на принадлежность низового, вне-литературного языка, указывал еще в 50-х годах XIX в. проф. К. Зеленецкий в своей работе «О русском языке в Новороссийском крае» (с. 23). П. Сергеич (Пороховщиков) скорбел о засоренности русской интеллигентской речи в начале XX в. «Наши отцы и деды говорили чистым русским языком, без грубостей, и без ненужной изысканности; в наше время, в так называемом обществе, среди людей, получивших высшее образование.., читающих толстые журналы.., мы слышим такие выражения, как: позавчера, ни к чему, ни по чем, тринадцать душ гостей, помер вместо умер, выпивал вместо пил» (с. 7). Ср. в «Мелком бесе» Ф. Сологуба (гл. 9): «Тоскою веяло затишье на улицах, и казалось, что ни к чему возникли эти жалкие здания, безнадежно-обветшалые, робко намекающие на таящуюся в их стенах нищую и скучную жизнь» (с. 140). Таким образом, можно думать, что просторечное выражение ни к чему в значении `зря, попусту, бесполезно' стало распространяться в общегородском просторечии из говоров южных и западнорусских городов во второй половине XIX в. Этим самым была подготовлена историко-морфологическая и семантическая почва для возникновения и для закрепления слова никчёмный.

Слова никчемный, никчемность в украинском и белорусском языках сложились и укрепились гораздо раньше, чем в русском.

Слово некчемный употреблено в «Лексисе» Лавр. Зизания (1596) в объяснении баснословия: «нкчемна# мова» (л. 3 об.).

Ср., однако, в «Лексиконе славеноросском» Памвы Берынды (изд. 1627): «баснословiе: ба#нье, байки повданье» (Берында П. Лекс. столб. 2; с. 5). Но вообще в Лексиконе Памвы Берынды не раз встречаются слова некчемный, некчемность, особенно в определениях слов, например, собственного имени Авель — нкчемност; с. 333 (с. 171)²³⁴.

В «Синониме славеноросской», изданной в приложении к исследованию П. И.  Житецкого «Очерк литературной истории малорусского наречия в XVII веке» помещены такие слова: «Нкчемная — растлнная, гнилая.

Нкчемно — суетно, мерзко, мерзостно.

Нкчемнйше— гнюсне, гнюшше» (с. 151). Акад. Е. Ф. Карский отметил слова ничемность (38, 6), никчемность в соответствии славянизму суета и ничемный (= соуетьнъ, соуета) в западно-русских переводах псалтири XVI—XVII вв. (с. 394). Таким образом, слова никчемный, никчемность уже входили в лексику украинского и белорусского литературного языка XVI—XVII вв. Они были свойственны, главным образом, «простому слогу», а также деловой речи. Известно, что и в польском языке есть слово nikczemny.

Очевидно, что в русском языке слово никчемный является «заимствованием» из украинского (а также — возможно — и белорусского) языка. Однако характерно, что самый процесс этого «заимствования» осуществился и дал прочные результаты лишь тогда, когда и без него по законам русского словообразования при наличии выражения ни к чему явилось бы самостоятельно произведенное русское разговорное прилагательное — никчёмный с его субстантивным дериватом — никчёмность. (Ср., например, в воронежск. гов. никчамушный, никуда не годный, не нужный)²³⁵.

Опубликовано в «Докладах и сообщениях филологического ф-та МГУ им. М. В. Ломоносова», вып. 3 (1947) вместе со статьями «Завзятый» и «Отщепенец» под названием «Из истории русской литературной лексики (к вопросу об исторических связях русского, украинского и белорусского языков)».

В архиве сохранились:1. Рукопись — 10 листков разного формата; 2. Ксерокопия статьи (с. 9—10); 3. Машинопись с авторской правкой и 4. Один листок с выписанной автором цитатой из рецензии Г. Коляды. Место для цитаты в тексте указано.

Статья писалась в разное время. Автор вносил в текст заметки и небольшие поправки и дополнения дважды. Так, поправки, сделанные черными чернилами, вошли в текст публикации; другие, сделанные синими чернилами (в их числе и цитата из рецензии Г. Коляды), были внесены в текст уже после публикации статьи. Здесь эти поправки включены в публикуемый текст. Заметка печатается по ксерокопии с учетом авторской правки в машинописи. — В. П.

²³³ Житомирский К. Молох XX века (Правописание). М., 1915. С. 19.

²³⁴ См. у Г. Коляды в рецензии на издание “Лексикона словеноросского Памвы Берынды” В. В. Нимчука // Slavia. 1964, r. 33, seš. 2, С. 335.

²³⁵ Путинцев А. О говоре в местности “Хворостань” Воронежской губернии // Живая старина, 1906, вып. 1, с. 119.