Исследование семантической истории производных слов должно быть связано не только с историческим анализом методов или принципов образования слов того или иного морфологического типа, той или иной морфологической категории, но и с анализом семантического соотношения всех морфологических компонентов слова, с осмыслением самой семантической модели словопроизводства. Эти общие положения удобно иллюстрируются историей слова неудачник.

Слово неудачник, обозначающее человека неудачливого и незадачливого, человека, жизнь и судьба которого сложилась неудачно, не встречается в стилях русского литературного языка до середины XIX в. Оно не зарегистрировано ни словарем 1847 г., ни словарем В. И. Даля. Есть веские основания предполагать, что оно укрепилось в русском литературном языке 60-х годов, куда вошло из устных стилей речи разночинно-демократической интеллигенции. Семантический облик этого слова своеобразен. Оно образовано от имени прилагательного неудачный с помощью присоединения суффикса -ик к его основе неудачн-. Но прилагательное неудачный до второй половины XIX в. не употреблялось для оценки лица, человека. Оно применялось лишь к определению предметов, действий, состояний, результатов: неудачная попытка, неудачный рисунок, неудачный ответ и т. п. Выражения вроде: неудачный художник, неудачный оратор, неудачный защитник и т. п. возникли позднее едва ли не в связи со словом неудачник. Ср. в словаре В. И. Даля: «неудачливый челов., кому во всем неудача» (сл. Даля 1881, 2, с. 556).

В народных говорах известно слово неудашник, однако, в применении к предметам, в значении `какой-нибудь неудачный, неудачно изготовленный предмет'. Например, в западной части Рыбинского района Ярославской области: неудашники— `плохие пироги'²³².

Для обозначения лица, которому нет удачи, в народных говорах употребительны другие образования: «Неудача, и, с. об. `неудалый, непроворный человек'. Экойты неудача! Арханг. Шенк. Новгор. Тихв.» (Опыт обл. влкр. сл., с. 128). Ср. «Неудалюга, и, с. об. `неловкий, непроворный, неспособный человек'. Кур. Обоян.» (Доп. к Опыту обл. влкр. сл., с. 144).

Тип образования, который представлен словом неудачник, был очень продуктивен в русском литературном языке XIX в., особенно с середины его (ср. крепостник и др. под.). В «Обрыве» И. А. Гончарова слово неудачник представлено как изобретение Марка Волохова, как его неологизм. Вот отрывок из разговора Марка с Райским (ч. 2, гл. 15).

«Марк опять засмеялся.

— Нет, — говорил он, — не сделаете: куда вам!

— Отчего нет? почему вы знаете? — горячо приступил к нему Райский, — вы видите, у меня есть воля и терпение...

— Вижу, вижу: и лицо у вас пылает, и глаза горят — и всего от одной рюмки: то ли будет, как выпьете еще! Тогда тут же что-нибудь сочините или нарисуете. Выпейте, не хотите ли?

— Да почему вы знаете? Вы не верите в намерения?...

— Как не верить: ими, говорят, вымощен ад. Нет, вы ничего не сделаете, и не выйдет из вас ничего, кроме того, что вышло, то есть очень мало. Много этаких у нас было и есть: все пропали или спились с кругу. Я еще удивляюсь, что вы не пьете: наши художники обыкновенно кончают этим. Это всё неудачники!

Он с усмешкой подвинул ему рюмку и выпил сам.

”Он холодный, злой, без сердца!“— заключил Райский. Между прочим, его поразило последнее замечание. ”Много у нас этаких!“ — шептал он и задумался. ”Ужели я из тех: с печатью таланта, но грубых, грязных, утопивших дар в вине...“ ”одна нога в калоше, другая в туфле“, — мелькнуло у него бабушкино живописное сравнение. — Ужели я... неудачник?»

«Я согласен с вами, что я принадлежу к числу тех художников, которых вы назвали... как?

— Неудачниками.

— Ну, очень хорошо, и слово хорошее, меткое.

— Здешнего изделия: чем богаты, тем и рады! — сказал, кланяясь Марк» (там же).

«Вы ведь тоже видите себя хорошо в зеркале: согласились даже благосклонно принять прозвище неудачника, — а все-таки ничего не делаете?» (там же).

Опубликовано вместе со статьями о словах пошлый, завиральный, крепостник, гвоздь (гвоздь чего-нибудь: гвоздь сезона, гвоздь выставки) под общим названием «Из истории русской литературной лексики» в Ученых записках МГПИ им. В. И. Ленина, т. 42. Каф. русск. яз. (М., 1947). В архиве сохранилась машинописная копия с авторской правкой и рукопись на 4-х листках ветхой бумаги, написанных, по-видимому, в разное время. Здесь публикуется по оттиску, сверенному с авторской рукописью, с внесением ряда необходимых поправок и уточнений. — М. Л.

²³² Мельниченко Г. Г. К диалектологии Ярославской области // Уч. зап. Ярославск. пед. ин-та, 1944. Вып. 1. С. 95.