И гордой девы идеал.

Ср. в «Евгении Онегине» (1, 62):

Так я, беспечен, воспевал

И деву гор, мой идеал,

И пленниц берегов Салгира.

Это слово впервые встречается в стихотворении «К фонтану Бахчисарайского дворца» (1820) в таком контексте:

Иль только сон воображенья

В пустынной мгле нарисовал

Свои минутные виденья,

Души неясный идеал.

Ср. в стихотворении «Гречанке» (1822):

Скажи: когда певец Леилы

В мечтах небесных рисовал

Свой неизменный идеал...

Ср. в «Евгении Онегине» (8, 50):

Прости ж и ты, мой спутник странный,

И ты, мой верный идеал.

и (8, 51):

А та, с которой образован

Татьяны милый идеал...

Ср. в стихотворении «К. А. Тимашевой» (1826):

Я видел вас, я их читал,

Сии прелестные созданья,

Где ваши томные мечтанья

Боготворят свой идеал...

Соперницы запретной розы

Блажен бессмертный идеал...

Ср. в «Сонете» (1830):

Вордсворт его орудием избрал,

Когда вдали от суетного света

Природы он рисует идеал.

В стихотворении «В начале жизни школу помню я» (1830):

Другой женообразный, сладострастный,

Сомнительный и лживый идеал —

Волшебный демон — лживый, но прекрасный.

В стихотворении «Художнику» (1836):

Тут Аполлон-идеал, там Ниобея-печаль.

Ср. также в набросках:

Тебя зову на томной лире,

Но где найду мой идеал?

И кто поймет меня в сем мире?

Но Анатоль не понимал.

Слово идеал часто встречается в теоретических статьях В. К. Кюхельбекера. Например: «В ней [в душе Рембрандта] отражается идеал, но в искаженном виде» (Мнемозина, 1, с. 63); «поэта, старающегося видеть в произведениях художеств идеал» (там же, с. 108) и др. под. Ср. у В. Ф. Одоевского в «Афоризмах из различных писателей»: «все конечные равны высшему идеалу» (Мнемозина, 2, с. 81).

Ср. у Туманского:

Не верить счастию — мученье,

Но, мнится, счастье я б узнал,

Когда б я мог в земном творенье

Найти свой милый идеал.

Когда ж нельзя свершиться чуду,

То пусть беспамятным умом,

Как сон, свой идеал забуду

Перед любимым существом.

(Мольба, 1825).

Ср. стихотворение «Идеал» (1828) («Письма и стихотворения В. Туманского», с. 143).

Ср. в «Евгении Онегине»:

И наконец перед зарею,

Склонясь усталой головою,

На модном слове — идеал,

Тихонько Ленский задремал...

(6, 23).

Ср. также:

Прими собранье пестрых глав,

Полу-смешных, полу-печальных,

Простонародных, идеальных...

(Посвящение).

Один какой-то шут печальный

Ее находит идеальной.

И, прислонившись у дверей,

Элегию готовит ей.

(7, 49).

Но в «Путешествии Онегина» поэт, манифестируя свой отход от романтического байронизма к стилю национального реализма, заявляет:

Мой идеал теперь — хозяйка,

Мои желания — покой,

Да щей горшок, да сам большой.

(Ср. в пушкинской статье «Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности»: «Почувствовали, что цель художества есть идеал, а не нравоучение. Но писатели французские поняли одну только половину истины неоспоримой и положили, что и нравственное безобразие может быть целью поэзии, т. е. идеалом!»).

Не менее интересно применение слова идеал к области общественно-политических воззрений и высокого национального патриотизма декабристов в отрывках из десятой главы «Евгения Онегина»:

Одну Россию в мире видя,

Лаская в ней свой идеал,

Хромой Тургенев им внимал...

Таким образом, распространившееся под влиянием идеалистической эстетики великих философов начала XIX века слово идеал в стиле Пушкина выходит далеко за пределы его первоначального романтического употребления. Связывая с этим словом представление о наиболее полном и совершенном отражении действительности, Пушкин присоединяется к тезису, что «цель художества есть идеал, а не нравоучение», и констатирует: «Мелочная и ложная теория, утвержденная старинными риторами, будто бы польза есть условие и цель изящной словесности, сама собою уничтожилась» (Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности). Тут закладываются основы реалистической эстетики, противопоставляющей классицизму и натурализму принцип всестороннего отражения действительности в художественном слове с точки зрения глубокосодержательного «идеала». В поэтическом языке Пушкина слово идеал применяется как к возвышенным, так и к низменным предметам; по мысли Пушкина, целью поэзии может быть любой предмет. В 1830 году в № 12 «Литературной газеты», в рецензии на «Невский альманах» (почему-то до сих пор не помещенной в собрании сочинений Пушкина), Пушкин писал о Языкове: «Кажется нет предмета, коего поэтическую сторону не мог бы он постигнуть и выразить с живостью, ему свойственною». Пушкин не находил,

Что лучше, ежели поэт

Найдет возвышенный предмет.

Он стремился к всеобъемлющему реализму.

У Пушкина «все становится отдельною картиною, все предмет его!.. везде, всюду, на модном бале, в избе, в степи, в дорожной кибитке — все становится его предметом. На все, что ни есть во внутреннем человеке, начиная от его высокой и великой черты до малейшего вздоха его слабости и ничтожной приметы, его смутившей, он откликнулся так же, как откликнулся на все, что ни есть в природе видимой и внешней» (Гоголь). К этому всестороннему охвату и отражению жизни в слове Пушкин пришел, обогащенный опытом романтизма. [Ср. замечание «Атенея» (ч. 1, 1828, статья «О направлении поэзии в наше время»): «Напрасно некоторые силились восстановить достоинство идеалов в поэзии, век их, кажется, минул невозвратно. Мы требуем теперь человека действительного, с его слабостями, страстями, заблуждениями, странностями»].

(Виноградов. Стиль Пушкина, с. 47—49).