Многие европеизмы в системе русского языка выполняют те же терминологич еские функции, что и в западноевропейских языках. Семантическая история таких слов часто не представляет собою непрерывного процесса изменения значений, внутренне обоснованного закономерностями развития самой русской литературной лексики. Эти слова заимствуются несколько раз как термины разных специальностей, разных производств или профессий и притом нередко из разных европейских языков. Тут образуется как бы цепь омонимов. Эти омонимы иногда так и остаются разобщенными вследствие узкопрофессионального применения в далеких научно-терминологических сферах или профессиональных диалектах. Но нередко они сталкиваются на границах литературного языка или в пределах его лексической системы. В этом случае мешающие друг другу омонимы начинают вытеснять один другого.

Омонимическое применение одного и того же знака сужается и устраняется. С этого момента собственно и начинается вну тренняя история освоенного слова в самом русском литературном языке. Изменения его значений и употреблений теперь обусловлены «внутренними формами» развития самого русского языка. Самостоятельность этого процесса нисколько не умаляется тем обстоятельством, что нередко этот процесс семантического движения слова находит себе полную аналогию в западноевропейских языках. В этом случае дают себя знать общие закономерности семантических изменений языков европейской системы.

Иллюстрацией может служить история слова фактор в русском языке. В этой истории следует различать два периода: один — с начала XVII столетия до конца XVIII в., другой — с начала XIX в. до современного состояния.

Слово фактор (лат. factor `делатель, творец чего-нибудь') вошло в русский язык в XVIII в. под влиянием польского и немецкого языков, еще раньше усвоивших это латинское слово. В русском языке оно сначала обозначало мелкого посредника, комиссионера, исполнителя частных поручений (ср. факторство, факторствовать).

В «Немецко-латинском и русском лексиконе» 1731 г. немецкое слово Faktor (лат. institor, exercitor) определяется так: «торгоша, который чужой товар продает» (с. 185). Но отсюда еще нельзя с полной уверенностью заключить, что слово фактор в русский язык 20—30-х годов XVIII в. еще не было заимствовано.

Н. А. Смирнов в своем исследовании «Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху» отметил: « Фактор, пол. faktor, нем. faktor, поверенный. Коммерц же Коллегии должность в иностранные земли определять Консулей и Факторов в те места, где коммерция происходит. П. С. 3. VII т. № 4453. Велел его Величество всем Шведским подданным комисарам и факторам комерции... объявить... Шафиров. Рассужд. о войне с Карлом XII, 58 стр.» (Смирнов, Зап. влияние, с. 301).

По-видимому, в официально-деловом языке и разных профе ссиональных диалектах XVIII в. со словом фактор были связаны и другие значения, свойственные тому же слову и в немецком языке. Так, в «Полном немецко-российском лексиконе...» (1798) Factor определяется так: «1) исправник, деловодец; также: бухгалтер; в аптеках: провизор; 2) приказщик, комиссионер, фактор». Ср. фактория, (ч. 1, с. 492).

К началу XIX в. слово фактор стало обозначать также управляющего технической частью типографии: «фактор — `распоряжающийся всеми типографскими работами'» (см. cл. 1847, 4, с. 384).

В «Новом и полном российско-французско-немецком слов аре...» под словом фактор мы находим такой перечень лексико-семантических соответствий во французском языке: «Фактор, а, m. Le prôte d'une imprimerie; le facteur, commissionnaire, der Faktor einer Druckerey; der Faktor» (Гейм, Нов. cл., 2, с. 982).

Наряду с этими профессиональными обозначениями разных лиц слово фактор в математическом языке начала XIX в. приобрело значение: `множитель' (сл. 1847, 4, с. 384), `каждое из перемножаемых чисел, сомножителей' (ср. франц. facteur). Это значение настолько глубоко вошло в систему научного языка первой трети XIX в., что оно отмечается словарем 1847 г.

В связи с этим распространяющимся употреблением слова фактор в научном языке начинают вытесняться синонимами его старые значения. Тут прежде всего сыграло роль расширившееся употребление слова комиссионер в значении: `посредник, исполнитель частных поручений'. Но ср. у Тургенева в рассказе «Жид»: «...то и дело таскался в наш лагерь, напрашивался в факторы, таскал нам вина, съестных припасов и прочих безделок...».

В «Полном словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка» (1862) находим такой перечень значений слова фактор: «1) Мат. `Множитель, увеличитель'; `цифры, которыми множат'; также `вообще действующие составные силы, от взаимного действия которых происходит целое, как продукт'. 2) `Надсмотрщик производства и мастерской (в особенности типографии), управитель, хозяин, мастер'. 3) См. Коммиссионер» (Полный сл. иностр. сл., с. 521).

Тот же круг значений находит отражение в словаре В. И. Даля: « Фактор м., [нем. Factor], лат. [faktor], комиссионер, исполнитель частных поручений; сводчик, кулак. Что жид, то фактор. // В типографии: распорядитель всеми работами. //В математике: множитель, и вообще член, входящий в сложный вывод» (cл. Даля 1912, 4, с. 1128—1129).

Известно, что с середины XIX в. все усиливается влияние н аучной терминологии на общую лексическую систему русского литературного языка, особенно на его журнально-публицистические стили.

Из языка математики слово фактор в отвлеченном значении переходит в язык публицистики. Этот переход осуществляется в 60-е годы XIX в. В общелитературном книжном языке слово фактор получает расширенное значение: `движущая сила, причина какого-нибудь процесса, обусловливающая его или определяющая его характер' (ср. франц. facteur).

У Тургенева в статье «По поводу ”Отцов и детей“» (1868—1869) читаем: «Славянофилов, конечно, нельзя упрекнуть в н евежестве, в недостатке образованности; но для произведения художественного результата нужно — говоря новейшим языком — совокупное действие многих факторов. Фактор, недостающий славянофилам, — свобода; другие нуждаются в образованности, третьи — в таланте и т. д.».

В романе Н. А. Арнольди «Василиса» (напеч. в 1879 г.): «здесь — входят в игру другие факторы психической жизни, рождаются душевное влечение, привязанность, любовь...».

У Л. Н. Толстого, который любил пользоваться математич ескими терминами, в письме А. Н. Пьшину (1884): «По-моему, в каждом произведении словесном (включая и художественное) есть три фактора: 1) кто и какой человек говорит? 2) как? — хорошо или дурно он говорит, и 3) говорит ли он то, что думает и совершенно то, что думает и чувствует» (Толстой Л., 1934, 63, с. 149).

Это новое переносное употребление слова фактор уже в 70—80-е годы XIX в. превращается в основное его общелитературное значение. В общей лексической системе литературного языка постепенно разрывается связь этого значения со специальным математическим (= каждое из основных перемножаемых чисел, сомножителей).

Ср. у П. П. Гнедича в повести «Экспертиза»: «Именно этот п ериод (выздоровления от брюшного тифа) и опасен: тут есть один фактор, который портит все дело: аппетит. Аппетит обманывает: больной хочет есть, значит он здоров. — Нет, его аппетит — Марево... И горе тому, кто решится поддаться этому желанию: катастрофа неизбежна» (цит. по: Михельсон, Русск. мысль и речь, 1912, с. 934).

Статья ранее не публиковалась. В архиве сохранилась озаглавленная рукопись на 12 листках разного формата и машинопись с авторской правкой (6 стр.). Печатается по машинописи, сверенной с рукописью, с внесением ряда необходимых поправок и уточнений.

О слове фактор В. В. Виноградов упоминает в работе «К изучению вопросов омонимии»: «Возможность омонимии, обычной при заимствовании этимологически тождественных иностранных слов в разные эпохи и из разных языков (напр., фактор, тип, момент, масса и т. п.), была преодолена фонологическим разграничением внешних форм словесной структуры» (Виноградов. К изучению вопросов омонимии // Slawisch-deutsche Wechselbeziehungen in Sprache, Literatur und Kultur, Berlin: verlag Akademie, 1969. С. 274).— Е. Х.