|
Будущий. Проблема
Пушкинского диалога и Пушкинского сказа — тех его форм,
которые основаны на материале простонародного языка, — в
сущности это проблема индивидуально-художественного стиля.
Однако и здесь принципы отбора элементов показательны для
оценки общего отношения писателя к разным стилям и диалектам
устно-бытовой речи. Например, Пушкинский язык избегает всего
того, что непонятно и неизвестно в общем литературно-бытовом
обиходе той эпохи. Он не стремится к экзотике областных
выражений. В литературе он чуждается арготизмов (кроме
игрецких-карточных — см. в «Пиковой даме»; военных — см.,
например, в «Домике в Коломне», условно-разбойничьих в
«Капитанской дочке»), которые все требуются самим контекстом
изображаемой действительности. (В письмах Пушкина есть
характерные явления своеобразного кружкового
светско-дворянского арго. Но язык переписки надо изучать на
соответствующем фоне. Выражение будущий в значении
`спутник, человек, едущий при другом' (в подорожных),
встречающееся в стихотворении «Череп» («обстоятельства не
позволяли ему брать с собой будущего») и в «Отрывке
неоконченной повести» о прапорщике Черниговского полка («от
города до Петербурга едущий 6-го класса чиновник с
будущим взял двенадцать лошадей») было, по-видимому, в
пушкинскую эпоху живым почтовым термином).
(Виноградов. Язык Пушкина,
с. 444).
|
